Аминь, аминь глаголю вам…

Писать о вере и религии – вещь крайне неблагодарная, тут уж без споров никак не обойтись. Сам факт наличия текста религиозной тематики (пусть его религиозность и будет сколь угодно косвенной) на газетной полосе вызовет у ряда читателей искреннее возмущение: «Да кто же в наше время верит в эти сказки!?» И это еще может оказаться самой нейтральной реакцией. Слава Богу, если для написания материала есть объективный повод: крестный ход, ради которого перекрывают Невский на три часа в разгар рабочего дня, или чьи-нибудь мощи, к которым выстраивается многокилометровая очередь… Для журналиста тут все ясно: своими ножками идешь, смотришь, пишешь. Есть возможность донести какую-то объективную правду, не давая лишних оценок, и тем самым снять с себя всевозможные обвинения.
Другое дело, если инфоповода нет или он крайне невнушительный – день памяти святого или иконы, например. Допустим, Донского образа Божьей Матери. И как тут выкручиваться? Напишешь хорошо – скажут, что хочешь угодить попам. Напишешь плохо – будешь не лучше тех, кто по поводу и без повода поливает грязью РПЦ с макушки до пят. Причем попадешь именно в число тех «избранных», что изливают свою желчь попусту. При таком непростом раскладе Мария Городова, один из авторов Российской Газеты, нашла вполне себе оригинальный подход. Памятуя, что часть ее аудитории может оказаться приверженцами лютого атеизма, она, журналистка, безусловно, верующая (от ее текста веет особым трепетно-восторженным благоговением перед тем, о чем она пишет), смягчает свой рассказ о чудесах иконописного образа многочисленными отсылками в культуру. А точнее, в Блока.
Что же в этом такого хорошего? Рассказ выходит замысловатым и своеобразным, но он удивляет. Конечно, это не поворот на 360 градусов, но и не совсем то, что ожидает прочесть рядовой читатель после заголовка «Почему древний образ спасал и защищал в переломные моменты русской истории». После таких обстоятельных слов уже мысленно готовишься к чему-то невыносимо тяжеловесному и морализаторскому, а тут… Не совсем то, немного под другим соусом. Согласитесь, было бы скучно в очередной раз читать просто рассказ о Донском образе Богородицы без всех этих стихотворных ремарок и флешбеков в 14 век. Автор выстраивает необычную канву повествования, от которого хоть и веет невыносимым патриотизмом, но все же не воротит.
Что все-таки не совсем получилось, так это соблюсти логику повествования. В своем материале Мария Городова замахнулась на несколько временных отрезков, связанных между собой разве что Александром Блоком, да и то эту связь крепкой язык назвать не поворачивается. К сожалению, каждый отрезок так и остался сам по себе, уж слишком условно передана схожесть исторических событий 20 и 14 веков. Причем вполне ясно, что за история связывает чудотворный образ с 1380 годом, но к чему вспоминать Донскую Богоматерь в 1908 году так и не стало понятно. Ровно как и не был получен ответ на вопрос, заложенный в заголовке: почему же древний образ Божьей Матери спасал и защищал в переломные моменты русской истории? Почему это происходило? Есть какое-то объяснение? И к чему упоминать Феофана Грека и загадочную датировку написания иконы на пять лет позже описанных в преданиях чудес? Лично я вот так и не узнал… Зато благодаря автору лишний раз вспомнил стихи Блока и даже четверостишье Ахматовой, мелькнувшее в конце. Кстати говоря, об этом самом четверостишье: не к месту оно здесь. Все же Покров мы празднуем в октябре, но никак не 1 сентября. Наверное, здесь желание автора красиво и философично завершить свой текст пересилило логику.
Текст Марии Городовой не идеален и критиковать его можно было бы еще очень долго. Например, загадкой остается, для какого читателя он предназначен. Ясно только, что это должен быть человек 35+. Уж больно слог тяжел и формален, молодежь такое читать не станет. Язык становится живым лишь в седьмом абзаце, где автор рассуждает о чуде как таковом, отходя от истории с Куликовым полем или Балканским кризисом. Ударяясь в крайности, можно было бы сказать, что из всего материала можно было бы просто оставить седьмой-восьмой абзац, а все остальное выкинуть куда подальше – толку было бы больше, суть проступила бы яснее. Но не будем никуда ударяться, не зря ведь журналист сидел, ночами придумывал, как бы поинтереснее преподнести читателю историю чудотворного образа. Это тяжкий труд. А чужой труд нужно ценить.


Никита Смирнов