- Публикатор: Иван Горбунов (i-gorbunov)
- Текст: Иван Горбунов
Наши планы могут быть перечёркнуты в одно мгновенье, и мы не властны что-либо изменить.
Александр потянулся в кровати и открыл глаза. Белые стены и высокий потолок больничной палаты сразу же навеяли грустные мысли. Он постарался отбросить их в сторону вместе с переживаниями по случаю грядущей операции и посмотрел на время. Часы показывали начало седьмого.
«Однополчане» мирно посапывали и даже пытались исполнить квартетом безымянную симфонию. Из-за отсутствия «дирижёра» вся мелодия распадалась, и у неопытного слушателя, скорее всего, уже начали бы сдавать нервы. Александр улыбнулся, вспомнив вчерашние слова молдованина Виорела - соседа по палате, непонятно каким ветром занесённого в наш Сибирский край: «Ты сегодня ночью хорошо так целину пахал, прямо как заправский тракторист!», а затем и своего терьера, который забавно похрапывает, лёжа на спине.
«Однополчане» мирно посапывали и даже пытались исполнить квартетом безымянную симфонию. Из-за отсутствия «дирижёра» вся мелодия распадалась, и у неопытного слушателя, скорее всего, уже начали бы сдавать нервы. Александр улыбнулся, вспомнив вчерашние слова молдованина Виорела - соседа по палате, непонятно каким ветром занесённого в наш Сибирский край: «Ты сегодня ночью хорошо так целину пахал, прямо как заправский тракторист!», а затем и своего терьера, который забавно похрапывает, лёжа на спине.
В большом просвете окна за ночь пейзаж стал неузнаваемым: ещё вчера небольшой ветерок, как в замедленной съёмке, плавно сдувал с деревьев последний золотой наряд, а сегодня они стояли осиротело и всё вокруг было покрыто слоем белоснежного пушистого снега.
«Красота-то какая, прям знак свыше: сегодня мне точно сделают операцию!», - безоговорочно решил Александр, не допуская даже погрешности в своих убеждениях.
«Вас к операции вечером подготовят, но не факт, что завтра сделаем - нам предстоят две крайне сложные операции! Ничего страшного, поголодаете ещё немного», - эти слова хирурга сами по себе, как заезжанная пластинка, всплывали и крутились в его голове. Небольшая голодовка перед операцией, чтобы благополучно перенести наркоз, его не пугала. Он мечтал поскорее избавиться от боли в колене, которая поселилась там много лет назад и дошла до стадии «нетерпимая».
Случай, приведший его к операционному столу, произошёл в начале девяностых, когда Саша Корнеев учился в начальных классах. Домой после уроков он обычно возвращался в кампании соседских мальчишек и девчонок, но в тот день обстоятельства сложились так, что он брёл по обочине заснеженной улицы один. Саша услышал, как позади него заурчал автомобиль и, вспомнив наказ родителей, постарался идти по самому краю обочины.
Рокочущий мотор очень быстро приблизился к школьнику, который, даже не успев ничего понять, от толчка полетел кубарем в полный снега кювет. «Что произошло?» - промелькнуло в голове. Сердце билось неимоверно быстро. Глаза, щёки и нос немного покалывал холодный снег, а по левой ноге расползался жар. «Будто огонь скачет по полешкам в печи», - подумал мальчик и приподнял из снега голову.
Он увидел, что машина, даже не остановившись, свернула на другую улицу и на полной скорости помчалась прочь, оставляя за собой лишь облака позёмки. Его портфель валялся на проезжей части и какая-то женщина уже успела достать из него тетрадку и карандаш, и что-то записывала.
- Жив? Слава богу! Вылезти-то сможешь? - обратилась она к Александру. - Я его номер записала. Давай руку, помогу.
Она аккуратно вытащила мальчугана на дорогу и немного отряхнула его пальто и не завязанную шапку-ушанку от снега. Нога у Сашки ныла и наступать на неё было болезненно. Прихрамывая и опираясь на спасительницу, он еле-еле доковылял до дома, где его ждала бабушка.
Она аккуратно вытащила мальчугана на дорогу и немного отряхнула его пальто и не завязанную шапку-ушанку от снега. Нога у Сашки ныла и наступать на неё было болезненно. Прихрамывая и опираясь на спасительницу, он еле-еле доковылял до дома, где его ждала бабушка.
Через несколько часов Александр впервые в присутствии заплаканной мамы давал показания участковому, а позже в больнице его уже обследовал доктор. «Несколько дней покоя и ушиб пройдёт. Сейчас выпишу вам рецепт. Не переживайте, с вашим сыном всё будет хорошо», - услышал мальчик, одеваясь в смотровой.
Уже в зрелом возрасте, когда колено стало регулярно напоминать о тех событиях, Александру Корнееву пришлось вновь обратиться к медикам. Хирург, рассматривая рентгеновские снимки колена, показал место перелома и трещины в кости, а после заключения МРТ-диагностики незамедлительно отправил на операцию: от хряща почти ничего не осталось...
- Что, Александр, загрустил? Мандраже? - разорвав тишину, с детской улыбкой на лице сказал Виорел, попавший в стационар после автокатастрофы.
Четверо из пяти мужчин, оказавшихся в десятой палате, были новичками в области хирургического вмешательства в их тела. Каждый из них мысленно примерял на себя «День О» и, казалось, что время специально замедлялось и оттягивало грядущее. Прошедшим этот путь был лишь капитан полиции Алексей Громов, которого накануне перевели в палату из интенсивки. Он помнил лишь, как впился руками в края операционного стола, а анестезиолог его успокаивал и затем поставил укол. Дальше - лишь туман.
- Каждый год жена мыла окна на лоджии, а тут - я решил ей помочь, - начал рассказывать Алексей. - Чтобы было быстрее, решил снять окна на пол, они у нас на защёлках, и залез на стремянку. Зажимы отщёлкнул, схватился за края створки, да равновесия не удержал. Так в обнимку с окном и полетел со второго этажа. Так, может быть, только порезался бы немного и ушибся, а обе ноги вот упали на железный швеллер… Да-ааа уж… Это у нас с супругой первый день отпуска был.
У капитана Громова были множественные переломы, хирурги много часов собирали кости и с помощью спиц закрепляли их в кольцевые рамы.
У капитана Громова были множественные переломы, хирурги много часов собирали кости и с помощью спиц закрепляли их в кольцевые рамы.
- А у меня всё как-то нелепо вышло, - продолжил разговор Виорел, который дорабатывал до пенсии сторожем на лесопилке. - Рано утром на работе слышу - трактор тарахтит на другой стороне территории, где дежурил напарник. Подумал, что начальник приехал почему-то на час раньше: должен был с утра доски загрузить заказчику и увезти. Потом смотрю в окно, чужой трактор из ворот уже прочь поехал, а Васьки, напарника, нигде не видно. Подумал: «Ах ты пёс, налево торгуешь!» Скорее в свою «шестёрку» пал и догонять трактор-то. А самого от злости колотит, вдруг ещё из-за этого паразита и меня уволят. Обогнал я тракториста и встал у него на пути. Из трактора вылез бугай, а я, пока он не отошёл от удивления, кричу ему: «У нас рабочий день с восьми начинается, а не с шести. Если заплатил за доски, то показывай бумагу!»
«Дак у нас с Василием договор был - он купил два кубика за свой счёт, а я приехал, забрал и ему деньги отдал», - отвечает мужик. Звоню Ваську, спрашиваю, мол чего не предупредил, так подставляешь! А он, понимаешь ли, не подумал! Я скорее обратно. Немного на газ поднажал, а правое колесо, будь оно не ладно, возьми, да и выстрели! Я в руль вцепился, только и успел понять, что с дороги мою «ласточку» швырануло. Дак нет, чтобы просто на обочину, аккурат на торчащую трубу. Еле выбрался. Машину теперь только в утиль, жалко!»
Виорел чудом остался жив: отделался переломами нескольких рёбер и стопы, ушибами и сильно расцарапанным лицом. Через несколько дней после происшествия его приехала навестить дочь с севера и привезла отцу большой букет роз. Одна из санитарок даже позавидовала: «Дожили! У нас теперь мужчинам цветы стали дарить!»
«Дак у нас с Василием договор был - он купил два кубика за свой счёт, а я приехал, забрал и ему деньги отдал», - отвечает мужик. Звоню Ваську, спрашиваю, мол чего не предупредил, так подставляешь! А он, понимаешь ли, не подумал! Я скорее обратно. Немного на газ поднажал, а правое колесо, будь оно не ладно, возьми, да и выстрели! Я в руль вцепился, только и успел понять, что с дороги мою «ласточку» швырануло. Дак нет, чтобы просто на обочину, аккурат на торчащую трубу. Еле выбрался. Машину теперь только в утиль, жалко!»
Виорел чудом остался жив: отделался переломами нескольких рёбер и стопы, ушибами и сильно расцарапанным лицом. Через несколько дней после происшествия его приехала навестить дочь с севера и привезла отцу большой букет роз. Одна из санитарок даже позавидовала: «Дожили! У нас теперь мужчинам цветы стали дарить!»
Третьим в ночном квартете и четвёртым в палате был Николай Петрович, 73-летний пенсионер. Он тяжело переступал с одной ноги на другую, опираясь на трость. И даже несмотря на свой возраст и то, что ему будут ставить протез тазобедренного сустава, в душе считал себя мужчиной в самом расцвете сил. Постоянную боль в ноге он терпел и старался не подавать вида, а своей супруге в телефонном разговоре Николаша всегда отвечал: «У меня всё хорошо! На танцы вот собираюсь!»
Петрович быстро нашёл со всеми общий язык и подолгу рассказывал о своей службе в Германии в начале шестидесятых годов прошлого столетия. Всё остальное время он спал или ходил к своему соседу по дому, которого накануне привезли после инсульта.
Петрович быстро нашёл со всеми общий язык и подолгу рассказывал о своей службе в Германии в начале шестидесятых годов прошлого столетия. Всё остальное время он спал или ходил к своему соседу по дому, которого накануне привезли после инсульта.
- Жена у него рано умерла, так один воспитал двух дочек, - поведал самый старший житель десятой палаты. - Одна ещё учится в институте, а другая уже работает. Так которая работает, прибегает вечером сразу к нему с продуктами, ухаживает, а та, вертихвостка, один раз всего пришла и то заявила: «Ты уже не жилец, видимо. Нужно нашу «трёшку» разменять поскорее. Вы с Любкой в однушку, а мне двухкомнатную, а то мы с Лёхой сойтись решили». Вот засранка! Воспитал, так воспитал... Его чуть снова инсульт не хватанул!» - в сердцах сказал Николай Петрович.
Пятым и самым неразговорчивым оказался молодой спортсмен-волейболист Сергей. Во время очередной игры он порвал связку в плече и теперь лежал в палате с удручённым видом, переживая о том, что в первый же месяц на новой работе с ним такое приключилось.
- Так, у нас сегодня же Сонечка дежурит! Попрошу её принести мне кипятку, кофе страсть как хочется! - хитро прищурясь, сказал Виорел.
- Доброе утро, мужчины! - сказала Сонечка. - Корнеев, помнишь, что сегодня на операцию? Так что без завтрака и обеда. Николай Петрович и Виорел - после шести вечера не есть, будем готовиться на завтра.
Санитарка Соня была человеком с большим сердцем. Больные для неё не были тяжким бременем, которым всё время чего-то нужно. Она, будто бы «услышала», что про неё вспомнили, и через мгновенье вошла в палату:
- Доброе утро, мужчины! - сказала Сонечка. - Корнеев, помнишь, что сегодня на операцию? Так что без завтрака и обеда. Николай Петрович и Виорел - после шести вечера не есть, будем готовиться на завтра.
Долгожданный час настал днём в начале третьего, и Александру поставили два укола перед операцией. Дальше ход времени быстро ускорился и за следующие полчаса события сменяли одно другое: беседа с терапевтом, а затем и с анестезиологом, перелазание с кровати на каталку и переодевание в костюм Адама. Сонечка и вторая дежурная санитарка, которую паренёк из соседней палаты величал не иначе, как Анна Иоанновна, выкатили каталку в коридор и плавно покатили её в пункт назначения.
Александр скрестил пальцы рук на груди и смотрел на сменяющиеся на потолке длиннющего коридора плафоны. Мимо, как в окне поезда, «проплывали» пациенты и люди в белых халатах. «Мир словно перевернулся и все с любопытством разглядывают, кого же везут следующего...», - промелькнуло в голове Корнеева в то время, как его транспортное средство остановилось у лифта.
Вскоре тот подъехал и громко распахнул вход в своё нутро, из которого на каталке выкатили пожилую женщину. «Домой хочу!», - тихо сказала она одной из медсестёр и взяла её за руку.
- Теперь наша очередь! Закатывай скорее, в операционной уже ждут! - вдруг резко заговорила Анна Ивановна и лифт плавно поехал вверх.
Александра закатили в операционный блок и уже другие руки отправили его в одну из шести операционных комнат. В ней было многолюдно. Новенького быстро переложили на операционный стол и к делу приступил уже знакомый анестезиолог:
- Садитесь и сгибайтесь к столу, сейчас сделаем спинальную анестезию.
Что-то неприятное ужалило в позвоночник. Через полминуты по больной ноге прошёл будто бы электрический заряд, и она «отстегнулась». Следом за этим от самых пальцев по всей ноге пошло тепло.
- Ложитесь. Ручки в стороны, мы их вам зафиксируем. На левой руке аппарат будет мерить артериальное давление, на правой закрепим измеритель пульса. Главное - не волнуйтесь!
Александр решил оглядеться в новой для него обстановке. Справа от него был большой монитор и разные аппараты, сбоку он увидел ещё один аппарат, который отображал данные сердцебиения и давления.
- Головой не крутите, лежите спокойно! - обратилась к нему помощница нейрохирурга. - Закрывайте его шторкой!
- Начинаем! - сказал оперирующий врач.
Саша постарался расслабиться и не концентрироваться на том, что происходило за ширмой. Он временами «слышал», как внутри коленки работают инструментами. «Сделаем два прокола и посмотрим, что там у вас внутри», - вспомнил он вчерашние слова хирурга.
Впервые здесь, лёжа на операционном столе, он задумался, что бы было, если тот водитель въехал в толпу учеников. Вспомнил, что ту историю быстро замяли не смотря на то, что водитель был пьян. Через пятнадцать лет один знакомый, работающий в органах правопорядка, рассказал, что тот «был корешем бывшего начальника ГАИ». Начальника сняли за регулярное превышение полномочий, а «отмазанный» друг вскоре вылетел на всей скорости на трассе под «Урал». Найти доктора, который даже не отправил его на рентгеновский снимок, ему не удалось. А как же хотелось посмотреть в его глаза…
- Всё, молодцом! - прервал анестезиолог мысли Александра Корнеева. - Время операции: час ноль семь. Давайте его перекладывать на каталку.
На обратном пути он попробовал приподнять ноги, но ничего не вышло. Тогда он положил голову на бок и стал рассматривать всё происходящее по пути до палаты. К мальчику Боре из пятой палаты, у него была рука в гипсе, пришли мама с братом. Тот взял младшего за здоровую руку и они пошли в сторону буфета. Девушка из седьмой неизменно сидела в холле и читала очередную книжку-бестселлер.
- Замерзает, - сказал Громов. - Укрывайте его одеялами, чтобы согрелся.
Николай Петрович вскочил, как самый ходячий, собрал все свободные одеяла и накрыл прооперированного.
- Спасибо вам большое! - стуча зубами, ответил Александр, переживая и, в то же время, чувствуя неловкость от того, что пожилой и больной человек ухаживает за ним.
Трясло его больше часа. Потом он почувствовал, что стал согреваться, и потихоньку начал погружаться в сон. В это время в палате мужчины рассказывали смешные истории из жизни. Он внимательно слушал их и уголки губ слегка приподнимались вверх. Александр даже попытался бороться с дремотой, но она оказалась сильнее, и он так и не узнал, проучил ли Виорел своего соседа, который каждое утро воровал у него сено для своих кролов.
- Так, приехали, - скомандовала Сонечка и нарочно, смеясь, добавила: «Тпру-у-ууу!»
- С возвращением! - встречали Александра мужики, а Николай Петрович тут же доложил, сколько времени прошло с того момента, как его увезли на операцию.
Через полчаса анестезия стала отходить и мелкая дрожь нарастала снежным комом. Да так, что тело стало дергаться, как в конвульсиях.
- Замерзает, - сказал Громов. - Укрывайте его одеялами, чтобы согрелся.
Николай Петрович вскочил, как самый ходячий, собрал все свободные одеяла и накрыл прооперированного.
- Спасибо вам большое! - стуча зубами, ответил Александр, переживая и, в то же время, чувствуя неловкость от того, что пожилой и больной человек ухаживает за ним.
Трясло его больше часа. Потом он почувствовал, что стал согреваться, и потихоньку начал погружаться в сон. В это время в палате мужчины рассказывали смешные истории из жизни. Он внимательно слушал их и уголки губ слегка приподнимались вверх. Александр даже попытался бороться с дремотой, но она оказалась сильнее, и он так и не узнал, проучил ли Виорел своего соседа, который каждое утро воровал у него сено для своих кролов.
Проснувшись через час от сильной жажды, Александр Корнеев почувствовал, что ногами он ещё не может управлять полностью, но уже немного мог двигать ими в стороны и шевелить пальцами.
- Выспался? - по-отечески спросил Николай Петрович. - А у нас Серёгу-молчуна забрали, будут под местным наркозом ему связки на плече сшивать.
- Хотел телефон с собой на операцию взять. Вот даёт! - засмеялся Алексей Громов. - Селфи с операционного стола. Артист!
- Дай вам Бог скорейшего выздоровления, братья! - сказал батюшка и окропил недомогающих святой водой.
Одна из женщин спросила у каждого имя и записала в блокнот.
- Батюшка на службе помолится о вашем скорейшем выздоровлении, - объяснила она и делегация перешла в соседнюю палату.
- Теперь и на операцию не страшно идти, - довольно произнёс Виорел.
Вечером, с забинтованной рукой, упакованной в плечевом ортезе, явился угрюмый Сергей и лёг спать, сказав лишь, что операция прошла удачно и у него дико болит голова. Сибирского молдованина и Николая Петровича увели медсёстры подготавливать к завтрашним операциям, а к Громову пришла сперва бывшая жена, а потом и действующая.
«Я тебе еду буду носить и пелёнки менять, а она будет тут заявляться и мило мне улыбаться?» - возмутилась она. Раздосадованный Алексей поначалу попытался её успокоить и вполголоса что-то объяснить, но его супруга, оставив пакет с едой и какими-то вещами, сказала: «Разберёшься, что куда убрать», и поспешила домой.
Перед сном Николай Петрович запереживал, что сможет поесть лишь завтра после обеда.
Перед сном Николай Петрович запереживал, что сможет поесть лишь завтра после обеда.
Ночью сложившиеся обстоятельства окончательно разбудили в пожилом человеке чувство голода и он, бормоча и ругаясь во сне, объяснял своей супруге, чтобы та не предлагала ему котлет и убрала всю еду с глаз долой.
Александр проснулся в шесть тридцать две. Посмотрел в окно - снег растаял и над городом нависли серые тучи. Сергей и Алексей спали, как младенцы, Николай Петрович сильно сопел, а Виорел свесил забинтованную ногу с кровати и держался рукой за сломанные рёбра.
- Что-то я, Шурик, мандраже! Не смог спать сегодня. Поскорей бы уже сделали!
Утром его первым повезли на операцию. Николай Петрович напутствовал: «С Богом!», а Виорел, лёжа на каталке под простынёй, задрал вверх правую руку, сжал её в кулак и уже в коридоре горячо произнёс: «Но пасаран! Русские не сдаются!»
- Что-то я, Шурик, мандраже! Не смог спать сегодня. Поскорей бы уже сделали!
Утром его первым повезли на операцию. Николай Петрович напутствовал: «С Богом!», а Виорел, лёжа на каталке под простынёй, задрал вверх правую руку, сжал её в кулак и уже в коридоре горячо произнёс: «Но пасаран! Русские не сдаются!»
После обеда увезли и Петровича. Через несколько часов в десятой палате был полный комплект мужчин, довольных благоприятным исходом операций. Впереди постояльцев стационара ждала послеоперационная неделя, по прошествии которой пришло время попрощаться и по-мужски пожать друг другу руки. А «Палата №10» принимала новых пациентов, у каждого из которых своя история.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...