Голые актеры, крики и падение со сцены

«Чайку» называют одной из самых знаменитых пьес А. П. Чехова. Пятизначное число в названии не случайно — именно столько раз пьеса была поставлена на сценах театров. Сухая выжимка громких фактов в Интернете привлекла мое внимание к постановке и завысила ожидания. Перед самым началом возникло приятное ощущение нетерпеливости перед хорошим спектаклем.
В темном тесном зале собрались абсолютно разные люди: студенты, иностранцы и пожилые люди. Больше всех мое внимание привлекали две громко шепчущиеся женщины преклонного возраста, которые еще у дверей театра смеялись, ели большие вензели с малиной и запивали их коньяком. 

Ровно в 19:00, когда свет еще не погас, из ниоткуда начали звучать странные фразы и их обрывки. Настроение говорящих было разным: кто-то нервно кричал, кто-то зло смеялся над кричащим, доносились даже кашель и чихание. Гаснет свет. Раздается женский голос с обращением: «Люди! Львы, орлы и куропатки!». Я выбрала место на дальнем ряду, поэтому без труда смогла разглядеть присутствующих. Одни были насторожены, другие напуганы, третьи будто бы воспринимали эту напряженную атмосферу как должное. 

Спектакль начался неожиданно. Заиграла быстрая музыка, яркий свет забил в глаза мигающими лучами, загремели выстрелы, а по сцене начали бесшумно передвигаться силуэты актеров. Обстановка была очень пугающей, и я заметила, что не все зрители разделили мой страх. Те самые две пожилые женщины все еще громко шептались, совсем не обращая внимания на спектакль, группа подростков сзади меня очень громко ели. Картину спас сидящий справа мужчина, с огромным неподдельным интересом рассматривающий все происходящее на сцене. В его глазах был заметен искренний восторг от происходящего, даже сложилось впечатление, что он был в театре в первый раз.

Первый акт начался очень быстро и, хочется сказать, живо. По сюжету актеры начали ставить пьесу. Было удивительно смотреть на пьесу прямо внутри спектакля, будто бы у каждого актера неожиданно появилась еще одна роль. Перед постановкой один из героев начал разбрасывать серу, такова была задумка ставившего. На весь зал ужасно запахло серой, запах резал обоняние и въедался в одежду.

Закончился первый акт. Люди оживились, начали протискиваться к выходу. Восторженный мужчина рядом со мной остался на месте, будто бы ему не терпелось вновь увидеть актеров на сцене. 

Он начался так же внезапно, как первый, но такого ажиотажа не произвел. Зал поредел, однако мужчина справа от меня с таким же интересом смотрел на сцену. Появилось больше света, по сцене начали плясать устрашающие тени, но зрители уже будто бы привыкли к такой обстановке и совсем не реагировали. Мне самой уже стало тяжело смотреть спектакль.
В середине второго акта я стала замечать абсолютную безучастность зрителей: кто-то шептался, кто-то успел задремать. Такая обстановка совсем не располагала к происходящему на сцене, даже глядя на актеров, складывалось впечатление, будто бы они уже сами устали играть этот спектакль. Сонная, безучастная атмосфера повисла в зале.

Невыносимый второй акт очень медленно подходил к концу. Он будто бы специально был затянут настолько, чтобы люди устали смотреть спектакль.