Наверх
Репортажи

Люди карабахского пограничья

В поселках на спорной территории ожидают новой войны
06.01.2021
Сотни сожженных домов, тысячи беженцев, вырытые и вывезенные могилы — все это поражает своей ветхозаветной жестокостью воображение современного человека. Сложно представить себе сегодня и жизнь в поселке зимой, где нет электричества, связи, интернета, а зачастую и воды. Но именно такие условия наблюдала наш корреспондент в спорном cеле Агавно в переданном под контроль Азербайджана Лачинском районе
В Агавно я впервые приехала накануне передачи Лачинского района, когда жители Бердзора (Лачина) жгли свои дома и вывозили то, что можно вывезти, вплоть до оконных рам. Поселок находится на самой границе Сюникской области Армении и Арцаха, которая оказалась пограничной с Азербайджаном территорией после передачи Лачинского района. Новенькие коттеджи с красными крышами здесь соседствуют с разрушенными в первую войну каменными домами на другом берегу реки. Тогда за Лачинский коридор шли ожесточенные бои, а теперь дорога, связывающая Армению и Степанакерт, находится под контролем российских миротворцев. Однако со стороны гор зона безопасности уже заканчивается и начинаются позиции азербайджанских военных. Самый ближний к селу карабахский город Бердзор (Лачин) после 1 декабря опустел — оттуда выехало большинство его жителей, но и азербайджанские войска не зашли, так как Бердзор входит в сферу ответственности миротворцев.
Накануне передачи Лачинского района в Агавно еще ловила армянская связь, а спустя пару недель единственным средством общения для местных жителей стала рация. Именно с ее помощью переговариваются живущие в селе мужчины, создавшие дружины для патрулирования поселка; по рации они общаются и со своими женами, сидящими дома с детьми.
Адраник, Кристина Чавушяны и их семья. Агавно 
Стреляющая мама

У главы поселка и сил местной самообороны Андраника Чавушяна пятеро детей, в том числе грудной ребенок, родившийся незадолго до войны. Жена Андраника Кристина не работает, воспитывает детей, занимается домашним хозяйством, а еще неплохо стреляет из автомата, который она стала осваивать после войны 2016 года. Кристина рассказывает об этом без бравады — примерно так, как любая другая домохозяйка говорила бы о походе за хлебом. По ночам комнату с печкой, где они живут всей семьей (потому что остальные помещения не отапливаются), освещают свечами в высоких подсвечниках; дети играют в догонялки и пускают игрушечные паровозики рядом со сложенными в углу автоматами, спальными мешками и бронежилетами, а их бабушка, дом которой остался теперь на подконтрольной Азербайджану территории вместе со всем ее имуществом, греется у печки и нянчит младшего внука. Кристина в это время хлопочет по хозяйству: подкидывает дрова, готовит ужин — и реагирует на малейший шорох за окном. В такие минуты она хмурится, берет фонарик и отодвигает плотно задернутые шторы, вглядываясь в темноту. Поселок был обесточен на протяжении двух послевоенных месяцев, и только фонари ополченцев и дальний свет фар проезжающих по Лачинскому коридору машин то с одной, то с другой стороны на поворотах серпантина пробивали черноту горной ночи, оставляя блики на мертвых окнах. Во время войны сюда тоже прилетало, но тогда хотя бы оставалась надежда, были электричество и связь; теперь же, чтобы заработал интернет, нужно подняться вверх, на дорогу.
— Сегодня мне было не по себе. Кто-то ходил по нашему двору, я спрашивала: «Кто там?», но мне не отвечали. Андраник сказал, чтобы в следующий раз в такой ситуации я сразу же стреляла. Они (азербайджанские солдаты) придут с этой стороны — наш дом будет первым на их пути, — говорит женщина.
Детская в доме Чувушянов в Агавно
Сейчас тревога оказалась ложной, за окном никого не было, и женщина спокойно продолжила готовить арису — традиционную кашу с мясом ягненка, которую они с мужем планируют раздать соседям. Этим летом, когда Кристина лежала в роддоме в Бердзоре, один из ее старших сыновей едва не утонул в протекающей вдоль поселка реке, его тогда спасло чудо. И по этому поводу Кристина и Андраник еще тогда хотели приготовить арису, древнее армянское блюдо для особого случая, но не успели — начались боевые действия. Старший сын Кристины тоже родился перед войной, в 2016 году. Роды были тяжелыми, а Андраник, как и сейчас, стоял на военных постах.
— Тебе не страшно? Почему ты не уговоришь Андраника уехать? — спрашиваю я.
— Мне страшно за детей, не за себя. Но я верю мужу, да и сама не хочу уезжать. Это же наш дом, наша земля, которую мы любим. Когда ты стоишь перед алтарем, ты говоришь, что будешь с мужем и в горе, и в радости. И со своей землей, со своим домом тоже так же нужно поступать, — говорит она.
Харут, ливанский армянин и карабхский ополченец. Агавно
Ливанские армяне

Андраник — ливанский армянин, родившийся в Сирии и живший в Бейруте. В НКР он приезжал несколько раз в составе гуманитарных делегаций, пока не познакомился с Кристиной и не решил окончательно переехать в Арцах. Сейчас Андраник хочет во что бы то ни стало отстоять поселок, в котором живет уже много лет.
Для охраны села на границе зоны безопасности, где нет российских миротворцев, Андраник и другие живущие в поселке мужчины построили укрепления — своеобразные пограничные посты. Зимой в горах сложно проводить инженерные работы: снег выпадает и сразу же тает, превращая землю в вязкое месиво, по которому на осликах в гору поднимают ящики из-под снарядов для обустройства позиций. Андранику помогают ополченцы, для одного из которых, Арсена, эта карабахская война стала уже третьей:
— В первую войну я воевал здесь недалеко, в Лисогоре, пробивал Лачинский коридор, а в 2016 году был в Джебраиле, как и в эту войну. Сейчас вот мы помогаем людям, село защищаем, чтобы они чувствовали себя в безопасности, возвращались и жили спокойно, как раньше. Была угроза передачи села, поэтому многие выехали, но я верю, что они будут постепенно возвращаться, — говорит Арсен.
В селе к 1 декабря осталось всего девять семей, но потом некоторые действительно начали приезжать; с каждым моим приездом в Агавно я видела все больше и больше новых людей. Правда, днем село выглядит все еще неуютно — покинутые дома, некоторые посечены осколками, другие стоят без оконных рам и дверей, по улицам бегают сбившиеся в стаи брошенные собаки, звенят порванными цепями… Двое из оставшихся и помогающих Андранику организовывать оборону поселка мужчин тоже ливанские армяне. Хачатур работал в магазине бытовой техники в Бейруте и принял решение уехать в Арцах, когда потерял сына. А Харут не хотел, чтобы его дети росли на чужой земле и воспитывались в чуждой культуре.
— Сколько бы ты ни сделал для другой страны, там рано или поздно тебе напомнят, что ты армянин, что это не твоя земля. В мире только сила решает, кто прав, кто виноват. И поэтому я решил воспитывать своих детей на исторической родине.
Армянский ополченец с осликом, за ним - село Агавно, Карабах.
Марат Айрапетян с женой
Марат Айрапетян и его супруга Ануш тоже остались в селе и не собираются отсюда уходить ни при каких обстоятельствах.
— Жили нормально, пока не пришли азербайджанцы, но нам здесь очень хорошо и я готов с оружием в руках защищать село в случае необходимости, — говорит Марат.
Судьба Агавно пока что не до конца понятна, что осложняет ситуацию. Правда, по наступлении нового года село стало потихоньку возвращаться к мирной жизни — наконец появились относительно стабильные электричество и связь, однако вместе с ними появились и посты азербайджанских военных неподалеку. Кристина говорит, что жители Агавно по этому поводу уже обратились к миротворцам.
Храморт. Блокпост сил обороны Арцаха
Пограничный поселок

Не только в селах со спорным статусом, но и в селах на новых границах Арцаха тоже возникает немало проблем. Рафаэль, пожилой мужчина из Тагаварда Мартунинского района, опасается за свой скот, который он раньше спокойно выпускал на пастбища. Теперь коровы могут подорваться на противопехотных минах или оказаться на азербайджанской территории.
— Поселок сильно обстреливали? — спрашиваю я Рафаэля.
— Поселок-моселок кончился! Мы на острове: впереди мусульмане, справа мусульмане, слева мусульмане. Где коров весной пасти буду, не знаю, — в сердцах отвечает он.
Из окна Рафаэля открывается вид на окрестности села, но сейчас это не только живописные леса и долины, а еще и вид на два блокпоста, которые можно различить по струящимся вверх дымкам, — справа армянский, слева азербайджанский.
Рафаэль вспоминает о советском времени, говорит, что тогда азербайджанцы (он называет их мусульманами) работали в их селе, а армяне ездили спокойно в азербайджанские села, и никто никому не мешал.
— Какая разница, мусульмане, русские… Тогда все жили. Не надо было русским уходить, и не было бы всех этих войн. Да и не мусульмане виноваты, а наши. Наши продали — военным оружия хорошего не давали, отступать постоянно заставляли, — говорит мужчина по пути к источнику, где собирается набрать воды.
Рафаэль из Тагаварда
Централизованного водоснабжения сейчас нет, потому что водозаборный бассейн оказался под контролем азербайджанцев. Наверное, через миротворцев можно было бы договориться и решить эту проблему, но местные жители не доверяют азербайджанской стороне, боятся, что воду могут отравить. В Тагаварде, как и в Агавно, отсутствует стабильное электроснабжение; отчасти выручают генераторы, один из которых в этот день привез в село волонтер Саша, на протяжении всей войны и послевоенного восстановления курсирующий между Ереваном и Арцахом.
— Понимаете, мы заложники, вокруг азербайджанцы. Только на Путина надеемся, что он не даст нас в обиду, — говорят местные жители. Они объясняют, что ведущая к селу дорога частично проходит по территориям, на которые претендуют азербайджанцы, так как во времена СССР страна была единой, а разделение границ и инфраструктуры — условным.
 
Между позициями враждующих сторон на склонах Тавагарда растет королек
Пограничный королек

К Шуши азербайджанские войска прошли в том числе через тагавардские леса, захватив город с той стороны, откуда их не ждали. Еще во время войны в конце октября я в числе прочих журналистов приехала в отошедший теперь Азербайджану поселок Аветараноц, где в тот день были ракетные прилеты. И оказалось, что в эти минуты к поселку прорываются первые группы азербайджанских военных, которые явно застали врасплох местное ополчение, пытавшееся спешно организовать оборону. По озвученной тогда официальной версии это были группы диверсантов, которые пытались выйти из окружения. Но действительность оказалось немного иной — в лесах по пути к Шуши, судя по последствиям, находились не взятые в тиски диверсионные группы, а передовые азербайджанские отряды.
Половина растянувшегося на склонах гор Тагаварда (верхний Тагавард) сейчас тоже находится под контролем Азербайджана, на дороге, соединяющей армянскую и азербайджанскую части, стоит блокпост сил обороны Арцаха с предупреждающей табличкой «мины» на шлагбауме.
— Видите, где лежит дохлая свинья? Туда уже нельзя заходить, там все заминировано и постоянно подрываются животные — коровы, лошади, собаки, — говорит Сурен. До того как призваться в армию, он учился на архитектора в Шуши, куда теперь уже не сможет вернуться. За мостом висит арцахский флаг, там заканчивается нынешняя территория НКР.
В районе села Храморт в Аскеранском районе позиции сил обороны Арцаха, охраняющих новые границы, и позиции азербайджанских военных разделяет 500 метров — небольшой сад с корольком, который до сих пор висит на деревьях: собирать урожай во время войны было некому, тем более под непрерывными обстрелами, о которых напоминают торчащие из земли снаряды. Прямо напротив позиций противоборствующих сторон стоят миротворцы под российским флагом, благодаря которым здесь сейчас тихо. Село находится по соседству с переданным под контроль Баку Агдамским районом, где, как говорят местные, росли самые вкусные гранаты. В районе Храморта тоже много гранатовых садов, значительная часть которых оказалась в руках Азербайджана. В Храморте на улицах безлюдно — не все хотят возвращаться в поселок, находящийся так близко от азербайджанцев. Даже дорога, по которой раньше можно было попасть в поселок, теперь недоступна — приходится ехать по бездорожью мимо гранатовых садов.
Армянсккий пограничный блокпост на склонах гор Тагаварда. Пограничник Сурен до войны учился в Шиши, отошедшем Азербайджану
Сасун Барсегян, глава Аскеранского района НКР
Война с дронами

Возглавляет Аскеранский район Сасун Барсегян, который уже несколько лет призывал готовиться к войне с дронами и за свой счет в своем родном районе создал оборонительные линии с учетом исходящих от них угроз. Он достает с полки внушительный по объему иллюстрированный доклад, подготовленный им еще в 2016 году, где описано, каким образом должны выглядеть укрепления, способные уберечь личный состав от беспилотников.
У Барсегяна серьезный военный опыт за плечами — он прошел две карабахские войны. Во время первой ему было 20 лет, и он тогда едва успел отслужить в Советской армии.
— Наш призыв стал последним — 88-й – 90-й годы. Служил в Мурманске, в Североморске, столице Северного флота; у нас был экспедиционный корпус, который охранял важные объекты флота — ракетные базы, подводные лодки. Бывал на острове Новая Земля, объехал всю акваторию Северного океана. Я тогда был секретарем ВЛКСМ полка, освобожденная должность старшего лейтенанта… В то время Союз уже существовал на грани распада, офицеров не хватало и более-менее одаренных солдат ставили на службу в офицерских должностях.
Родился Сасун в Аскеране, 18 лет здесь прожил здесь, а остальные годы — в Степанакерте. Выйти на работу в качестве главы Аскеранского района Барсегян должен был 28 сентября — за день до этого началась война.
— Мой брат погиб в той войне 28 августа 1991 года, он был одной из первых ее жертв. Тогда еще никто не знал, что идет война, бои шли в Шаумянском районе. Он даже не успел увидеть своего первенца, мой племянник родился через четыре месяца после гибели брата, имя которого сейчас носит аскеранская школа. Мой отец тоже погиб, ему было 60 лет, когда он взял в руки оружие после гибели брата. Погиб он в селе Иванян/Ходжалы. До 96-го года я служил, а потом по собственному желанию ушел и стал заниматься частным предпринимательством.
— Какие воспоминания остались после первой войны? — интересуюсь я.
— Какие воспоминания могут оставаться после войн? Потерял своих товарищей, близких. Мы тогда победили, но за эти 30 лет у нас было допущено очень много ошибок, наше руководство не учло множества обстоятельств, на которые мы смотрели сквозь пальцы. Я много раз обращался к руководству по вопросу выстраивания линии обороны, много мучился, встречался с разными руководителями вплоть до президентов, несколько раз выражал свою обеспокоенность. Я был уверен, что война скоро начнется и что это будет совсем другая война. Особенно после 2016 года, после четырехдневной войны. Я тогда сразу взял в руки оружие и в первый день был уже на передовой, где обнаружил, что вся наша оборонительная инфраструктура находится в плачевном состоянии. Я неоднократно писал об этом и на своей личной странице в Фейсбуке. Моя публикация, датированная 8 июня 2020 года, была об этом.
В своем июньском посте Сасун писал о том, что Турция предоставила Азербайджану 200 млн манатов кредитной линии для закупки беспилотников «Байрактар» и «Анка-С», привел пример, как с помощью этих дронов те же турецкие силы разгромили поддерживаемого Россией маршала Хафтара в Ливии.
— Он вот-вот должен был захватить Триполи, но Турция зашла туда и с помощью этих дронов буквально за неделю разгромила армию маршала. В самом конце я делаю выводы, что нам надо очнуться, что необходимо мобилизоваться и объединиться. Я писал большими буквами еще 8 июня — война не за горами! И в итоге эти вот «Байрактары» победили нас, сломали хребет нашей армии…

Российский миротворец на линии разграничения в Нагорном Карабахе
Сасун убежден, что новое обострение тоже не за горами, так как
сейчас мир держится на очень хрупких началах — нет никаких конкретных договоренностей по статусу НКР и в любой момент возможны провокации, в том числе против миротворцев.
— Для России это политический вопрос. Если Россия потеряет Армению и Карабах, она потеряет Кавказ. Грузия — ненадежный союзник. Когда мы говорим «Азербайджан», то подразумеваем Турцию. А что остается? Остается маленькая Армения и Карабах. Если этот плацдарм потеряет Россия, она потеряет весь Кавказ вплоть до Дагестана. Думаю, что Россия основательно сюда вошла и в перспективе создаст здесь очень сильный форпост, но это сугубо мое личное мнение.
— Вы это позитивно оцениваете? — уточняю я.
— Конечно. Да у нас другого выхода и нет. 2,5 миллионов армян против 10 миллионов азербайджанцев и 90 миллионов турок, а это уже получается 100 миллионов, не считая Пакистана, Израиля, Украины, Афганистана и сирийских наемников! «Байрактары» сейчас уже на Украине? А зачем они там? Донецк, Луганск, Россия.
— Что посоветовали бы Донбассу предпринимать в этой ситуации в военном плане, чтобы не повторять ошибок НКР?
— Я бы посоветовал им в первую очередь обустроить оборонительные линии надлежащим образом. Ячейки не должны быть открытыми, весь личный состав должен быть в забетонированных дзотах и дотах, должна быть укрыта вся техника, включая артиллерию. Все это я делал со своим отрядом в 2016 году в Аскеранском районе. Посмотрите, какие посты я принял (Сасун показывает фотографию принятых им постов из своего доклада). Открытая местность — открытая голова солдата! Я не мешкая начал своих солдат переобустраивать, маскировать. Если бы так было повсеместно, ситуация была бы гораздо менее плачевной. Так что главный совет — укреплять линии и незамедлительно приступить к приобретению ударных беспилотников, чтобы было чем отвечать, а также укреплять РЭБ. В России есть хорошо известные «Красухи» — «Красуха-2» и «Красуха-4». Вторая применялась в Сирии, после чего ее усовершенствовали до четвертой. Эти средства ослепляют дроны, а их легче ослепить, чем сбить.
Позиции российских миротворцев
Новая война

Война в Карабахе закончилась, но оставила массу проблем и вопросов: где пасти скот, откуда брать воду, чем зарабатывать на жизнь оставшимся в НКР людям. В ряде теперь уже приграничных сел люди выживают в средневековых условиях не только в бытовом плане, но и в плане безопасности: они постоянно опасаются сильного, боятся, что на них нападут, убьют детей, возьмут в заложники, уведут коров, отравят питьевые источники. Внешне Степанакерт сейчас выглядит самым благополучным из всех оставшихся под контролем НКР городов — оживленное движение и пробки на улицах, рестораны, заполненные людьми (в основном военными), открытые салоны красоты и магазины цветов. Но при всем этом город кажется настороженным и выжидающим — люди никому не верят, не доверяют своей власти, как армянской, так и арцахской, не надеются на стабильный мир. Единственные, кто сейчас пользуется авторитетом, — это миротворцы, так как все понимают, что мир пока что держится исключительно благодаря русскому флагу. В городе часто можно услышать высказывания, в целом сводящиеся к тому, что Арцах может существовать только в составе России. Откуда-то появляются пока еще ничем не подкрепленные слухи (или, скорее, пожелания) о раздаче русских паспортов, за которыми здесь уже готовы выстраиваться в очередь. И в разговорах постоянно затрагивается тема будущих столкновений: в Арцахе ждут новой большой войны уже с участием мировых держав — люди не могут поверить в то, что все конфликты остались в прошлом.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...


  • Fi
    @Fidel
    3 years ago

    Не повторяйте наших ошибок, раздавите соросят, как мандавошек сразу, не дожидаясь пока превратятся в гидру. Тоже касается и всех без исключения сект, во всех его проявлениях. ЗАВТРА БУДЕТ ПОЗДНО!

  • Se
    @Seygun
    3 years ago

    Статья показывает, что много ещё работы у Азербайджана. Необходимо очистить эти земли от ливанских и пр. террористов чтобы эти два народа вновь смог ли бы жить мирной, цивильной жизнью.

  • Се
    @Сержик
    3 years ago

    Кристина молодцом! Отлично написано, а фото, особенно с осликом, вообще уникальные.