Нам не нравится ваш зад

В авиакомпании «Аэрофлот» разгорается конфликт между бортпроводницами и руководством компании, признавшим несколько сотен своих опытных сотрудниц некрасивыми и потому недостойными летать на дальнемагистральных рейсах. Возможно, именно этот конфликт заставит крупных работодателей Российской Федерации отказаться от оценки внешности при приеме на работу сотрудника, которую негласно практикуют многие корпорации, при том, что в подавляющем большинстве случаев внешние данные не имеют отношения к кругу профессиональных обязанностей. К нам в редакцию уже приходят многочисленные письма уволенных или уволившихся сотрудников авиакомпании. Марина Ахмедова, а также активисты проекта W встретились с двумя бортпроводницами, подавшими на авиакомпанию в суд – Евгенией Магуриной и Ириной Иерусалимской. 

ЕМ: Где-то в середине августа прошлого года начался процесс всеобщего фотографирования и обмера бортпроводников.
МА: Вам сказали для чего вас фотографируют?
ЕМ: Сказали, что якобы будут заказывать форму, и для этого нужно собрать размерный ряд бортпроводников. Потом на основе этих обмеров и фотографий нас начали рассортировывать по группам.
МА: А как выглядело это распределение?
ЕМ: Это все происходило негласно. До 15-го августа я летала по-человечески, а после 16-го я резко начала летать по России короткими рейсами. А слухи уже ползли. Никаких официальных приказов не было. То есть документов за подписью генерального директора. Потом кое-кто из коллег поделился со мной списком, сейчас он у меня есть. Таких пострадавших в нем – четыреста восемьдесят человек. А с филиалом Калининграда – человек шестьсот.
МА: Что вы почувствовали, когда узнали для чего на самом деле производились замеры?
ИИ: А как вы думаете, что мы могли почувствовать?! Давайте я вам расскажу. Я работаю в «Аэрофлот» двадцать лет. Всего стаж у меня – двадцать шесть лет.
ЕМ: А я семь лет работаю.
ИИ: С 2009-го года я получаю один и тот же размер одежды, и он никогда ни на что не влиял. Но тут седьмого ноября прошлого года начальник отделения Валентина Станиславовна Калачева мне объявляет – надбавка к ставке личного вклада, а это одна из составляющих личной зарплаты, будет мне снижена по причине несоответствия мной требованиям к членам кабинного экипажа.
МА: А что нужно сделать, чтобы соответствовать?
ИИ: Носить одежду размера 42-48. Мужчинам можно быть 54-го размера. И это – нормативный акт, подписанный заместителем генерального директора и самим генеральным директором Виталием Савельевым в том числе. В этом акте прописаны размеры бортпроводников. Понимаете, да? Мужчинам можно. И в итоге, когда я получила официальный ответ ПАО «Аэрофлот» на фирменном бланке, где говорилось о том, что зарплата мне снижена из-за размера одежды, я обратилась в суд.
МА: И все же вы не говорите мне, что вы почувствовали…
ИИ: А что может почувствовать, во-первых, женщина? Я никогда не считала себя человеком каких-то там необъятных размеров. Вы сидите, сейчас на меня смотреть, вы думаете, что я – слон?
МА: Когда я смотрю на людей, то думаю об их размере, только в том случае, если об этом специально заходит речь. Я не оцениваю человека по размеру.
ИИ: Мы подали в суд. Юристы ПАО объяснили эту политику тем, что наши размеры затруднят эвакуацию.
ЕМ: Что с нами сложно расходиться в проходах.
ИИ: Да, говорят, с нами сложно разойтись в проходах. Получается, если у мужчины размер – 54, то с ним в проходе не сложно расходиться. У нас что, отдельные проходы для мужчин и для женщин? Идет дискриминация именно по гендерному признаку. И среди этих нескольких сотен человек, которые попали под раздачу, еще люди, достигшие определенного возраста.
ЕМ: Пенсионеры попали в список номер один. В список номер два попали те, кто носят одежду больше сорок восьмого размера. И список номер три – те, кто не прошел фотосессию. У нашего руководства есть свое видение красоты, и если ты в эту красоту не вписываешься, то тебя определяют в список.
МА: Если требовать с «Аэрофлот» компенсации за моральный ущерб, то за что конкретно в данном случае?
ЕМ: Вот этот документ когда я увидела… официально подписанный генеральным директором – снять зарплату за несоответствие размеры одежды… Честно говоря, я думала, что это какая-то ошибка. То есть это – нормативные акты, которые противоречат Конституции и Трудовому Кодексу. В Трудовом Кодексе нет ни одной цифры, касающейся размера одежды бортпроводника.
ИИ: Женя, я тебя перебью. Согласно требованиям Минтранса к членам кабинного экипажа, допускаются к выполнению трудовых обязанностей те, кто прошел ВЛЭК и действующую комиссию. Если мы прошли врача, и врач допустил нас к полету, то мы годны. А что же это получается? Как бортпроводник я летать могу, а вот деньги мне платить не надо!
МА: За годы работы стюардессой… А, кстати, как правильно вас называть – стюардессами или бортпроводниками?
ИИ: Бортпроводниками.
МА: В слове «стюардесса» есть что-то обидное?
ИИ: Ничего. Просто в сетке тарификации рабочей специальности у нас «стюардесс» нет.
МА: За годы работы бортпроводниками, были ли у вас критические случаи?
ИИ: Нет.
ЕМ: У меня были. Пожар двигателя, но это не в «Аэрофлоте». И три прерванных полета.
МА: Как вы себя вели?
ЕМ: У меня как раз любовь была. Человек ждал меня в Москве. Думаю – «Елки-палки! Вот только жизнь начала налаживаться…». Но собралась, пошла в салон к пассажирам и что-то им объясняла. Уже после посадки на выходе в Москве женщина подарила мне бутылку вина – «Евгения, логически я же понимала по ситуации, что вы сами ничего не знаете, и в таком же положении, как мы. Но вы говорили так уверено, что я и верила только тебе».
ИИ: Но я вам другое скажу. Я двадцать шесть лет работаю бортпроводником и по опыту знаю, что девяносто девять процентов мужчин боятся летать. Женщины больше спокойны. Малейшая турбулентность, и у нас мужчины начинают нервничать в первую очередь.
МА: Назовите, пожалуйста, основные качества бортпроводника.
ИИ: Вот именно, что не малый вес, а стрессоустойчивость и коммуникабельность. Что такое бортпроводник? Это – совокупность нескольких профессий. А наша профессия в обществе почему-то ассоциируется с работой официанта. Что мы умеем? Мы, считай, и врачи на самолете, мы спасатели, мы пожарные, мы и работники сервиса, мы и няньки. Раньше у «Шереметьево» в этой профессии не было случайных людей. Как правило, отсев идет в первый год. Человек приходит и думает, что наша работа – романтика. Но когда сталкивается с реальностью, понимает, насколько это тяжелый физически труд. А у тех, кто остался и проработал двадцать лет, как я, дело не в деньгах, а во внутреннем восприятии профессии. У меня вообще была мечта с третьего класса школы – летать. И одному Богу известно, чего мне стоило ее исполнить. Я начинала в «Президентском Отряде», работала с первыми лицами нашего государства. Оказалось, туда легче устроиться, чем попасть в Шереметьево. Отбор туда был сумасшедший. Именно по профессиональным качествам в Шереметьево набирали.
МА: Стрессоустойчивость вам нужна для незапланированных ситуаций иди для общения с пассажирами тоже?
ИИ: Конечно, и для общения тоже. Во-первых, как нужно вести себя в любом конфликте? Спокойно. Потому что основная задача – погасить этот конфликт. По-га-сить. Правильно? И есть масса приемов для того, чтобы это сделать. Что нужно сделать, когда человек кричит? Тише разговаривать. Он волей неволей начнет прислушиваться.
МА: А если он хамит вдобавок?
ИИ: Тут в работу вступают совсем другие инструменты воздействия. У меня было очень много ситуаций с нашими медийными лицами. Я не буду их называть. Но для некоторых дело заканчивалось полицией. А вы представляете, как они мне угрожали увольнением. Но, тем не менее, человек сам вел себя безобразно…
МА: Считал вас слугой?
ИИ: Да.
МА: А вы в курсе, что многие так и воспринимают бортпроводников в полете – как слуг?
ИИ: Да.
МА: И как вы к этому относитесь?
ИИ: У меня, знаете, есть такая шторка – «я на работе». Работа закончилась, и все – я другой человек. А пока я на работе.
ЕМ: Это почему-то только у нас в «Аэрофлоте» возрастные рамки смещаются. Во всех европейских и американских компаниях как раз работают люди в возрасте после тридцати лет.

ИИ: Если вы полетите теми авиакомпаниями, то обратите внимание, и вы увидите, что там все – возрастные. Но самое главное – возрастной человек, в принципе, внушает доверие. Вы себе задайте вопрос – когда у вас критическая ситуация, вам, как пассажиру, не все равно, кто решит ваш вопрос? Вам нужно, чтобы его решили компетентно и быстро. Правильно? И вот стоит юный бортпроводник – неопытный, но красивый. И стоит человек в возрасте. Кто быстрее решит вашу проблему?
МА: Мне, как пассажиру, вообще неприятно видеть одинаково молодых, якобы красивых и похожих.
ЕМ: Почему?
МА: Потому что я понимаю – происходил тщательный отбор людей в профессии, не связанной с внешностью, происходила селекция. А это пахнет дурным.
ИИ: Внешность связана с чем угодно, но не с деловыми качествами. Сейчас в нашу профессию пришло много посторонних людей. Они стали бортпроводниками не потому, что хотят летать… Спрашиваешь их – «А вы почему тут?». «А куда мне еще? Не в городе же родном оставаться. Там некуда. А тут и деньги, и мир посмотреть можно».
МА: А еще есть стереотип, что бортпроводница может познакомиться с иностранцем и выйти за него замуж.
ИИ: Или выйти замуж за пилота. У меня два брака, и оба – не с пилотами. Это такие же стереотипы, как то, что стюардесса должны быть молодой и худой.
МА: После того, как вы попали в список, поменялось ваше восприятие себя?
ИИ: Вы хотите знать, поселился ли во мне таракан? Нет, не поселился. Я слишком самодостаточный человек. Конечно, у меня был период колебаний и ощущение несправедливости. Я не против их желания омолодить компанию. Ради Бога. Но вы тогда предложите людям что-то. Как раньше это делали, когда была преемственность поколений. Вот я пришла девушкой молодой, и смотрела на старших бортпроводников как на богов. Я понимала – мне до них… ну, слишком они в своем опыте и профессионализме недосягаемы. Они умели выйти из любой ситуации. А сейчас что происходит?
ЕМ: Бригадир со стажем год…
ИИ: А меня с моим стажем и Женьку сняли с должности. Мы теперь работаем в эконом-классе, то есть нас поставили на одну ступень с новым персоналом. А восьмого марта у меня вообще был вопиющий случай. Я пришла на рейс в Нижневартовск, а на работе проходила акция поздравления женщин-пассажиров – вручение цветов. Старший бортпроводник – девушка, которая летала у меня стажером – пряча глаза, сказала – «Ирина, мне позвонили из отделения вчера и сказали, что вы не должны участвовать в раздаче цветов». Мы толстые и страшные – я и Женя. И поэтому мы не должны раздавать цвета восьмого марта. Но и я пришла в свой праздник на работу.
МА: А известно, как ваши работодатели относятся к не худым и не молодым пассажирам?
ИИ: …Просто восьмое марта все перевесило. Это было такое оскорбление… Я пришла домой в состоянии легкого шока. Но «Аэрофлот» тут же сказал, что такого не было. Ну что, там сразу открестились от этого случая.
МА: Перед вами извинились?
ИИ: Нет. Что вы? Зачем? Они сразу сказали, что это – провокация. И что мы ангажированы Госдепом. Ну а кем еще?
ЕМ: Говорят, что мы вносим смуту.
ИИ: Я была в шоке, но мне удалось выйти из этой ситуации красиво, я сказала – «Я привыкла к тому, что восьмого марта мне самой дарят цветы. Поэтому я воздержусь от раздачи». Но вы представляете мои ощущения от того, что… м-м-м… нда.
ЕМ: Мы написали Москальковой, Чайке, в Следственный Комитет, в Прокуратуру, в Международную Организацию Труда. Даже Зюганову написали.
ИИ: Написали Путину и пресс-секретарю его Пескову.
ЕМ: Мы проиграли суд в первой инстанции. А «Аэрофлот» спрашивает у людей – «Какими вы хотите видеть стюардесс?». И те отвечают – «Молодыми и красивыми».
ИИ: Но мнения разделились. Многие кричали – «Долой этих толстых баб!», но когда увидели нас в соцсетях, прислали нам свои извинения – «Я просто не видя вас, это сказал. Был не прав». Это «Аэрофлот» создает нам такой образ страшных буфетчиц, невъезжающих ни в какие проходы.
ЕМ: А почему бы «Арофлоту» не перенять опыт той же «Delta»? Когда президента «Delta» попросили прокомментировать ситуацию, он сказал – «У нас такое было бы невозможно. У меня не было бы компании, я бы разорился на исках.
ИИ: Вы представляете себе, что такое в Америке сказать – нам не нравится ваш зад… При этом наш руководитель сам в возрасте шестидесяти трех лет. А руководители подразделений – размера пятьдесят с гаком. Но им можно.
МА: Сколько судебных исков предъявлено «Аэрофлоту»?
ЕМ: Только два. Остальные все боятся.
ИИ: Даже сейчас, когда у нас появился Шереметьевский профсоюз Бортпроводников. Он организовался на фоне скандала. Люди вступают в этот профсоюз, но вы не представляете, какие на них идут гонения. Им угрожают, звонят…
ЕМ: А народ у нас пугливый.
ИИ: Говорят – «Вступишь в профсоюз, мы тебе рейсы закроем. Ты не будешь летать дальше России». Люди запуганы и задерганы. Процентов семьдесят работающих в ПАО «Аэрофлот» - приезжие, и на них висят ипотеки. Я – коренная москвичка. Ради Бога, я тоже не собиралась бортпроводником до ста лет работать. Но вы предложите людям что-то. Когда мы были молодыми, наши опытные коллеги уходили работать уже инструкторами на земле. А сейчас у нас инструкторы со стажем семь лет…
ЕМ: Пять!
ИИ: Иными словами, лейтенанты командуют генералами. Но самое главное – эти молодые люди у меня спрашивают что делать. Они сами все прекрасно понимают и неловко себя чувствуют. Я работаю старшим бортпроводником пятнадцать лет. И моя задача – не командовать людишками, а грамотно организовать работу так, чтобы команда работала как часы. Там устали, значит, тут подменяем. А сейчас молодежь учат слишком быстро. Они во многих вопросах некомпетентны. Когда я только начала работать старшим бортпроводником, у меня мандраж был. И знаете, когда он прошел? Только через семь лет. Через семь лет я себе сказала – «Да, я могу». А молодые всего боятся.
ЕМ: Они боятся даже собственной тени.
ИИ: Они боятся даже пассажиров. Вот идет пассажир из эконом-класса в бизнес-класс – «А можно я тут у вас свой пиджак повешу». Но по правилам авиакомпании, это категорически запрещено. И молодые бортпроводницы не могут им этого объяснить. Получается конфликт. Пассажир им говорит – «А я жалобу напишу!».
ЕМ: И все при слова «жалоба» сразу падают в обморок.
МА: Но разве наличие и уровень этого страха не от работодателя зависит? Если сотрудник знает, что он прав, что работодатель его защитит, то он и не боится.
ЕМ: У нас жалобы в девяносто девяти процентах случаев удовлетворяются. Даже если жалоба – полная глупость. Вот и делайте выводы.
МА: А есть пассажиры – нытики. Я много видела таких в полете. Ему бортпроводник говорит – «По правилам авиакомпании…». Но он не слышит и продолжает зудеть свое…
ЕМ: И тут вы понимаете разницу – одно дело к нему подойдет молодая девочка, и совсем другое дело, если подойдет такая тетя Ира…
ИИ: У тети Иры что-то особо никто не гудит и не зудит… Просто многие вопросы уже, благодаря опыту, решаешь взглядом. А где-то при помощи хи-хи и ха-ха. Вариантов-то много. С кем-то нужно разговаривать исключительно официально, с точки зрения документов. А с кем-то – шутками и прибаутками. С таким опытом уже просто людей начинаешь сканировать. Вот допустим, Милан… Там же пассажиры в чем-то уникальные. Особенно девушки такие с Dolce&Gabbana… Вот подрались у меня две в бизнес-классе. Они сидели друг за дружкой. Та, которая сзади, вытянула ноги между кресел. Ноги-то длинные, показать надо. А другая ей – «Слышь ты, овца! Ноги убери!». «Кто овца?!». И смотрю, они – виу – друг в друга вцепились. А мужики сидят, как зрители в цирке. Ну как их разнимать? Как с ними разговаривать? К ним же не подойдешь – «Прекратите немедленно!». Они не услышат. Говорю им – «Девочки, ну чего вы устроили? Ну а ты тоже догадалась ногb туда положить… Ну, чего ты ноги-то?». И вот так надо улучить момент и уловить язык, на котором с ними можно разговаривать, чтобы тебя услышали. А кому-то говоришь – «По правилам авиакомпании…». Да плевал он на эти правила. Но начнем с того, что когда пассажир покупает билет, он заранее соглашается с правилами авиаперевозчика. Там галочка такая на билете внизу стоит. Просишь его на входе показать посадочный талон. «А я уже убрал… не покажу». «Ну так мы летим или не летим?». С кем-то так проходит, с кем-то – по-другому. Но все это – психология и опыт работы, никак не связанные с размером одежды, ну честное слово. Как может зарплата зависеть от размера одежды? Вот этого я понять не могу. Мне кажется, я в каком-то страшном сне нахожусь. Девочки, доброе утро! Мне всю жизнь казалось, что я – красивейшая женщина!
МА: Вы – красивейшая женщина.
ИИ: Но почему мне тогда такое говорят? У меня такое впечатление, что я – слон.
ЕМ: А мой начальник смотрит на мою фотографию и говорит – «Да, Жень… Щеки у тебя большие. Надо тебе с ними что-то делать… Нда, че-то делать по любому надо. Во – делай так» (Евгения проводят ладонями под подбородком). Потом говорит – «И грудь у тебя большая. Спортивный лифчик носи. Он утянет».
ИИ: На минуточку! А кто-то деньги платит, чтобы грудь увеличить! У меня, слава Богу, своя большая! И почему я должна что-то прятать?! Ми-ну-точ-ку… Я – женщина. Доброе утро! Я – мать! Еще ко всему прочему.
ЕМ: А вы обратите внимание, когда будете летать нашей авиакомпанией на нашу красную форму. Я пришла в 2010-м году в «Аэрофлот». И тогда у нас у всех была форма только 48-го размера. Приглядитесь к нашей форме многострадальной, и вы увидите, что у кого-то из бортпроводниц в пиджак клин ткани вставлен. Ну, как-то же надо на работу ходить. Вся эта мясорубка началась, когда к руководству «Аэрофлот» Савельев пришел. И они крутят эту мясорубку и крутят. Крутят и крутят, наше мясо проворачивают, и смотрят – как долго мы будем терпеть. Но вот мы и начали шашкой махать. А «Аэрофлот» вместо того, чтобы извиниться, запустил свою медийную кампанию под названием – «Тучная стюардесса».